Давайте, поможем???

Люди, не буду говорить кому (не моя тайна), но есть человек, которому не отрыть многие сайты, (по причине ограниченного интернета), а экзамен на тему перцепции сдавать надо.
Давайте поможем, человек и выложим тут информацию которую сможем найти на данную тему.

Перцепция социальная [от лат. perceptio - восприятие и socialis - общественный] - восприятие, оценка и понимание социальными субъектами (отдельными личностями, группами разного типа) социальных объектов (самих себя, других личностей, групп разного типа, социальных явлений и т. д.). В середине XX века Дж. Брунер ввел в психологический лексикон данный термин практически с единственной целью - подчеркнуть принципиальную специфику процесса восприятия именно социальных объектов социальными субъектами, которая определяется, прежде всего, тем, что не только параметры воспринимаемого объекта оказываются в данном случае значимыми, но и характеристики самого субъекта восприятия и обстоятельства самой ситуации (значимость для субъекта проблемы, в рамках решения которой осуществляется процесс социальной перцепции и т. п.). Таким образом, в определенном смысле термин "социальная перцепция", будучи "видовым" по сравнению с "родовым" термином общей психологии "перцепция", является вполне содержательно самоценным в рамках социальной психологии. Определяется это, в первую очередь, тем, что существует, по мнению специалистов-психологов, в этой области, как минимум, три качественных различия восприятия социальных и неодушевленных объектов (в последнее время в рамках экологической психологии проведены исследования, показывающие, что в целом ряде случаев восприятие, оценка и понимание "природных" объектов может рассматриваться как один из частных вариантов перцепции объектов социальных). "Во-первых, социальный объект (индивид, группа и т. д.) не пассивен и не безразличен по отношению к воспринимающему субъекту, как это имеет место при восприятии неодушевленных предметов. Воздействуя на субъекта восприятия, воспринимаемый человек стремится трансформировать представление о себе в благоприятную для своих целей сторону. Во-вторых, внимание субъекта социальной перцепции сосредоточено, прежде всего, не на моментах порождения образа как результата отражения воспринимаемой реальности, а на смысловых и оценочных интерпретациях объекта восприятия, в том числе причинных. В-третьих, восприятие социальных объектов характеризуется большей слитностью познавательных компонентов с эмоциональными (аффективными) компонентами, большей зависимостью от мотивационно-смысловой структуры деятельности воспринимающего субъекта" (В. С. Агеев). Таким образом, социальная перцепция, хоть и является лишь "дочерним" понятием в сравнении с общепсихологическим понятием "перцепция", качественно в психолого-содержательном смысле позволяет дать "расширенное" описание процесса восприятия, подразумевая и характеристики социального субъекта, и социального объекта перцепции, специфику самого процесса и его результата в первую очередь социальных последствий. На сегодняшний день в качестве субъектов социальной перцепции рассматривают отдельную личность, социальную группу и общность. Таким образом, можно говорить о самовосприятии, межличностном восприятии, межгрупповом восприятии, о восприятии личностью группы, о восприятии группой личности. Крайне важными особенностями протекания процесса социальной перцепции являются эффекты межличностного восприятия, оценки и характер понимания социальными субъектами социальных объектов (прежде всего, это эффекты бумеранга, новизны, ореола, стереотипизации и т. д.).

В современной социальной психологии накоплен поистине огромный массив исследований тех или иных аспектов социальной перцепции. Большой блок такого рода исследований направлен на изучение процесса формирования социальных суждений. Основными этапами этого процесса традиционно считаются сбор и анализ информации с последующей ее интеграцией в суждение.

Как правило, приступая к сбору информации о том или ином социальном объекте, большинство людей предполагает решать эту задачу максимально объективно и беспристрастно. Однако в силу изложенных выше качественных особенностей восприятия одушевленных объектов, информация подвергается существенным искажениям. Более того, это в известной степени справедливо и в отношении восприятия объектов неодушевленных. Наиболее часто искажение информации является следствием априорных ожиданий, избирательности и ограниченности данных и некорректной экстраполяции выводов, сделанных в иных сферах жизнедеятельности, в область оценивания.

Априорные ожидания основываются на предшествующем личном опыте, стереотипах и предварительной информации. Например, большинство молодых людей, получив от приятеля предложение познакомиться с "интересной девушкой" (предварительная информация), интерпретируют данное заявление, прежде всего, как относящееся к внешней привлекательности предполагаемой партнерши (личный опыт и стереотип). Однако совершенно не исключено, что приятель, характеризуя девушку как "интересную", имел в виду прежде всего личностные качества - широту кругозора, чувство юмора и т. п. В этом случае образ социального объекта, сформировавшийся у молодого человека на основе априорных ожиданий, скорее всего будет существенно отличаться от реальности, что может осложнить установление позитивно окрашенных межличностных отношений и даже сделать их вовсе невозможными. Целый ряд зарубежных психологов выделяют три основных фактора, связанных с априорными ожиданиями, которые порождают наибольшее количество проблем: "Первый фактор - ошибочные ожидания. ...То, что вы позволите данному ожиданию влиять на проводимый вами сбор информации, может привести вас к неверным выводам. Вторая ситуация возможного возникновения проблем, связанных с априорными ожиданиями, возникает, когда человек, вовлеченный в процесс социального познания, не способен заметить того факта, что априорные ожидания вносят искажение в сбор информации. ... Отсутствие осознания означает, что в дальнейшем вы не сможете исправить эффект искажения, вызванный априорным впечатлением. ... И третье. Априорные ожидания могут стать источником проблем, когда они берут верх над рассмотрением информации в целом"417. В рассмотренном примере налицо ошибочное ожидание. Если молодой человек сочтет исходное замечание приятеля исчерпывающим и достаточным, это будет означать отсутствие осознания. Наконец, если встретив девушку, чья внешность не отвечает стереотипу фотомодели, он быстро свернет разговор, сославшись на занятость: налицо игнорирование более широкого информативного контекста под влиянием априорных ожиданий.

Избирательность и ограниченность информации сама по себе является необходимой для формирования социальных суждений. Попросту невозможно собрать и проанализировать абсолютно все факты, касающиеся того или иного социального объекта. Однако, "...суждения, сформированные на основании ограниченной информации, могут быть ошибочны в тех случаях, когда существуют искажения информации. Например, если вас знакомят с особенно открытым и дружелюбным сотрудником, ваше впечатление о качествах, свойственных всем работающим в компании, могут подвергнуться ложному влиянию.... Даже когда люди предупреждены о возможном искажении информации, они не всегда способны осознать значение подобного искажения. Например, при проведении одного исследования психологи говорили участникам, что будут смотреть видеокассету с записью интервью с тюремным охранником. Одним участникам сказали, что этот охранник является типичным представителем большинства охранников, работающих в тюрьмах, в то время как другим сообщили, что он заметно от них отличается. В третьем случае участникам вообще не предоставили никакой информации о том, насколько типичен данный охранник. Затем половина участников посмотрела кассету, на которой охранник представал как остро сопереживающий, заботливый человек. Другая половина смотрела кассету, которая рисовала портрет жесткой, мужественной и коварной личности. Затем участникам задали ряд вопросов о системе правосудия, в том числе о том, какие люди идут работать тюремными охранниками. Результаты показали, что участники, посмотревшие интервью с “человечным” охранником, выказывали более благоприятное отношение к тюремным охранникам, чем те, кто видел интервью с “жестоким” охранником. Что более важно, на суждение участников о тюремных охранниках не оказало влияние то, говорили ли им или нет о типичности охранника, с которым проводилось интервью"418.

Типичным примером некорректной экстраполяции "...является различие между статистической информацией и информацией, называемой “историей случая”. Статистическая информация представляет данные о большом количестве людей, в то время как история случая имеет дело только с несколькими определенными индивидами. Когда люди имеют доступ как к статистической информации, так и к противоречивой, но более яркой информации отдельного случая, последняя часто оказывает более сильное влияние на их суждения"419. Например, практически каждый осведомлен о статистике выигрышей и проигрышей в казино. Однако соблазненное широко рекламируемыми примерами единичных лиц, сорвавших "джек-пот", множество людей садится за игровой стол, надеясь, что им также повезет.

На следующем этапе формирования социального суждения - интеграции информации, как правило, задействован целый ряд субъективных факторов таких как атрибуция, предрасположенность в пользу своего "Я", настроение, подверженность групповому фаворитизму и др. В этой связи, даже если на предшествующем этапе была собрана достаточно полная и качественная информация, окончательное суждение о социальном объекте все равно не будет в полной мере отвечать критериям рациональности и объективности. При этом большинство людей субъективно убеждены в непогрешимости и обоснованности собственных суждений. Такого рода интеллектуальное тщеславие в современной социальной психологии обозначается как феномен самонадеянности. Впервые он был экспериментально зафиксирован в исследовании Д. Канимана и Э. Тверски, в ходе которого испытуемым задавали "...вопросы, связанные с реальными фактами, и просили их заполнить бланки, например “Я на 98% уверен, что расстояние по воздуху между Нью-Дели и Бейджингом более чем ... миль и менее чем ... миль”. Большинство испытуемых были самонадеянны - примерно в 30% случаев правильные ответы были за пределами заданного интервала.

Чтобы узнать, распространяется ли самонадеянность на мнение о социальном окружении, Д. Даннинг и его сотрудники придумали одну игру. Они просили студентов Станфордского университета предположить, как незнакомые люди ответили бы на вопросы типа: “К трудному экзамену вы готовились бы самостоятельно или вместе с кем-то?” и “Какими вы считаете свои конспекты - аккуратными или неряшливыми?”. Зная тип вопросов, но не сами вопросы, испытуемые сначала расспрашивали человека о его образовании, интересах в учебе, стремлениях, знаке Зодиака - обо всем, что, как они полагали, могло бы им пригодиться. Затем, когда люди выбирали из 40 предложенных на выбор утверждений 20, интервьюеры спрогнозировали их ответы и оценили точность своих предсказаний.

Интервьюеры предугадали ответы в 63% случаев, превысив вероятность на 13%. Но в среднем они были уверенны в своих прогнозах на 75%"420. Аналогичная самонадеянность свойственна многим людям и когда речь идет о самовосприятии.

И все-таки процесс сбора информации остается определяющим с точки зрения социальной перцепции. В этой связи представляют большой интерес последние исследования систем восприятия. На протяжении многих лет в социальной психологии господствовало убеждение, что наиболее значимым является визуальный канал восприятия, поскольку именно через него считываются невербальные сигналы личности, являющиеся наиболее информативными в контексте межличностного взаимодействия. Однако результаты эксперимента, поставленного в США в начале 80-х гг. прошлого века, позволяют усомниться в абсолютной справедливости данной точки зрения. В ходе исследования, испытуемым показывали "...записи телевизионных д****ов, состоявшихся в 1976 году между Уолтером Мондейлом и Робертом Доулом, двумя кандидатами на пост вице-президента. Начало д****ов было приятным, но затем дискуссия приобрела возбужденный и враждебный характер. Исследователи отобрали 12 отрывков из выступления каждого оратора, в половине из которых демонстрировались положительные эмоции, а в половине - отрицательные. Затем каждому участнику были показаны эти отрывки в одном из четырех условий:

1) аудио-визуальном - стандартная версия, записанная на видео-кассету;

2) только вербальном - письменная расшифровка стенограммы;

3) только видео - с выключенным звуковым каналом;

4) паралингвистическом - только звуковая дорожка, но с отфильтрованным содержанием, что делало речь непонятной, в то время как такие невербальные особенности, как высота тона, уровень громкости, темп и т. д., были сохранены.

Вербальное содержание оказалось решающим для определения того, какие эмоции выражались: позитивные или негативные; т. е. вербальная информация была наиболее важной, что противоречит предположениям о значении невербальных коммуникаций"421.

Результаты этого и ряда других исследований позволили некоторым социальным психологам прийти к выводу о том, что "в целом вербальный канал, т. е. информация, которую люди сообщают о себе, представляется гораздо более важным для всех типов суждений о людях, в том числе и суждений об их эмоциональном состоянии"422.

Понятно, что было бы преждевременно кардинально пересматривать традиционные взгляды на роль и значение невербальной коммуникации, речь идет скорее о более внимательном отношении к вербальным аспектам социальной перцепции, которым зачастую не уделяется достаточного внимания социальными психологами-практиками при планировании и проведении тренинговых и иных обучающих мероприятий.

Практический социальный психолог, планируя свое собственное профессиональное воздействие на группу в целом и на отдельных ее членов, должен учитывать те особенности социальной перцепции, которые в решающей степени определяют характер и насыщенность влияния, а также детально анализировать специфику социально-перцептивных процессов, характеризующих систему межличностных взаимоотношений в группе и особенности ее отношений с широким социумом.

Социальная перцепция — процесс восприятия социальных объектов (людей, социальных групп, социальных общностей).

Термин был предложен Джеромом Брунером для обозначения феноменов социальной детерминации процессов восприятия. Современная трактовка термина была дана в рамках социальной психологии.

К механизмам социальной перцепции относят: рефлексию, идентификацию, каузальную атрибуцию.

Перцепция как вторичный артефакт



В противоположность такой точки зрения известный психолог Макс Вартофский (близкий у социокультурному подходу) пишет: “Я интерпретирую перцепцию значительно уже как особую способность человека, которая развивается только после завершения биологического развития нашей сенсорной системы. Иными словами, для меня перцепция – продукт исторического развития, исторической человеческой практики. Мое видение обсуждаемого феномена контрастирует с тремя альтернативными взглядами на перцепцию.”[1] С его точки зрения формы, структуры перцепции исторически обусловлены; они идут в ногу с историческими изменениями в формах человеческих действий (практик) и в то же время они сами влияют на формы человеческих практик. С точки зрения Вартофского, перцепция сама по себе – высокоразвитая и специфическая форма человеческой практики. Взгляд на перцепцию как сугубо биологическое или психологическое явление неадекватен, более того, традиционная философская трактовка перцепции принципиально ошибочна. Характеристики перцепции как формы практики опосредованы репрезентациями, и именно вариативность репрезентаций обусловливает соотнесенность перцепции с историческими изменениями в других формах человеческой активности, в особенности, в социальной и технологической практике. “Мой подход иной: он отличается и от первого типа концепций с их вниманием к внеисторическим или трансисторическим аспектам перцептуальной активности, и от второго типа теорий с их акцентом на культуральной или ситуационной вариативности перцепции, и от подходов генетической эпистемологии. В моем подходе перцепция как продукт биологической эволюции – лишь стартовый момент исторической эпистемологии. Изменения и модификации в перцепции есть функция изменений исторических практик. Короче говоря, перцепция имеет историю...”[2]

Вартофский говорит и еще об одном принципиальном отличии его теории перцепции от других существующих теорий. “Неисторические концепции (в частности, репрезентационные, каузальные и даже некоторые гештальтистские теории) смотрят на перцептуальную активность как на внутренний процесс. Способы реагирования на перцептуальные стимулы, поиск ассоциаций мыслятся как процессы, происходящие «в мозгу» или «в сознании». При этом не учитываются внешние процессы, обычно отождествляемые с моторной активностью, включая речь. Даже феноменологические теории, подчеркивающие управляемый характер перцепции и ее направленность на объекты, не проводят различий между внутренней и внешней управляемостью. Последняя трактуется лишь как интервенция реального мира. Как следствие, возникает явный дуализм разума и тела, или, в лучшем случае, феноменологический монизм. Мое видение перцепции в корне отличается. Это – абсолютно реалистическое представление об исходном феномене. Во-первых, объекты перцепции рассматриваются как независимые от перцепции, хотя они и опосредуются через перцептуальную активность. Во-вторых объекты восприятия познаются нами через имеющиеся у нас их ментальные репрезентации. Иными словами, объект перцепции представляется реальным объектом – пространственно-временным материальным объектом или процессом, который мы воспринимаем. Кроме того, перцепция – не только внутренняя, когнитивная активность, направляемая некоторыми ментальными структурами, хранящимися в сознании или в мозгу, она сама по себе - опосредованная форма внешней активности, сопряженная с иными формами человеческой деятельности в объективном мире. В своем генезисе перцепция связана с внешним миром, преобразуемым человеческой деятельностью.”[3]

Перцептуальная активность создает новый мир, мир, который представляет собой когнитивную конструкцию, мир ментальных репрезентаций. Это положение Вартофский иллюстрирует одной историей из своей жизни: “Однажды я рассказывал своему другу (хорошо известному анти-методологу) о своем выступлении на одной научной конференции в Лондоне по вопросам перцепции. Он спросил меня: «Перцепции чего?». От неожиданности я растерялся. Он добавил: «Ты считаешь, если я хочу ударить тебя, то должен, по крайней мере, видеть тебя?». Сегодня я бы ответил ему: «Конечно, нет. Напротив, если я вижу тебя, то это потому, что хочу ударить тебя». Мораль истории проста и не оригинальна. Своим происхождением перцепция обязана своим функциям и своей ролью в жизненной активности организмов. Перцепция – лишь часть взаимодействий живых организмов с окружающим миром, взаимодействий, позволяющих им выжить. Она частично интернализована и относительно автономна, что, однако, не создает пропасти между ею и другими формами внешней моторной активности. Для человеческого рода перцептуальная активность детерминирована не только возможностями биологической системы восприятия, развившейся в ходе эволюции человека. Скорее формы перцептуальной активности развиваются и в свою очередь помогают придавать форму внешнему миру, созданному сознательной человеческой активностью. Реальный мир сотворен человеческой практикой; природа превращена во вторичную искусственную среду. Сверх того перцептуальная активность создает новый мир, мир, который представляет собой когнитивную конструкцию, мир ментальных репрезентаций. Итак, для меня перцепция – форма человеческой деятельности, несущая в себе все качества человеческой практики: эффективность, интенциональность, рефлексивность, характеристики физической или органической активности. Человеческую перцепцию отличает социальность, историчность и изменяющиеся способы действий; когнитивная, аффективная и телеологическая природа перцепции характеризует ее как социальную, а не только биологическую или нейрофизиологическую активность. Более того, это не только деятельность перцептуальной системы, но всего организма. Сказанное выше касается того, чем перцепция является.”[4]

Чем перцепция не является. Она не является активностью изолированного или абстрактного перцептуального органа. Она не является процессом пассивного восприятия входной информации. “Мы можем хирургически препарировать глаз кролика, можем рассуждать о его оптических и нейронных функциях, но не можем сказать, что кроличий глаз что-то видит. Глаз не видит ничего. Лишь весь организм с его визуальной активностью может видеть с помощью своего органа – глаза. Перцепция не является «созерцанием», т.е. отвлеченным и пассивным наблюдением. Классическая (17 века) концепция перцепции, опиравшаяся на геометрическую оптику, ошибочно принимала теорию создания зрительного образа за теорию перцепции. Сегодня первая из названных теорий является неотъемлемой составляющей теории перцепции, поскольку мы постигаем мир посредством образов. Мы оперируем образами, созданными нами, как инструментами перцепции. Справедлива точка зрения, согласно которой перцепция есть форма активности живого организма (человека или животного), т.е. физической активности организма, опосредованной внутренними репрезентациями. Поэтому перцепция – не рефлекс, не простое отражение внешней стимулирующей информации; перцепция – результат взаимодействия последней с внутренними репрезентациями, внутренними схемами, направляющими и руководящими процессом восприятия. Понятие внутренней репрезентации – производное понятие. Теоретически оно вытекает из понятия внешней репрезентации или практики. Итак, как я уже сказал, классические теории перцепции – это оптические и физиологические теории зрения или видения (vision). Современные же теории перцепции имеют непосредственное отношение к репрезентациям; они могут быть математическими, физическими или ставить во главу угла формы репрезентаций в искусстве.”[5]

Историческая теория перцепции, полагает Вартофский, должна брать начало в генезисе перцептуальной активности человека (как отличной от перцептуальной активности животных) в исторической практике. Что такое историческая практика человека? “Это, прежде всего, основополагающая деятельность по продуцированию и репродуцированию условий выживания. Принципиальное отличие такой деятельности – использование искусственно созданных орудий (инструментов, артефактов). Использование языка как средства общения делает его таким же искусственно созданным инструментом социальной организации, как и разделение труда, используемое для удовлетворения жизненных потребностей. Дальнейшее расширение понятия «инструмента» или «орудия» дает выход на освоение человеком различных умений, которые в свою очередь становятся орудиями даже в том случае, когда они не предполагают применение инструментов в обычном смысле, а заключаются лишь в навыках определенных органов человеческого тела (например, перцептуальных умений). Решающий момент состоит в том, что инструменты, умения могут передаваться от человека к человеку, а значит, сохраняться внутри социальной группы и передаваться по наследству от поколения к поколению. Передача таких умений неизбежно сопряжена с тем, что имитация, подражание действию становится характерной чертой человеческой деятельности. В действительности, речь идет о способности человека репрезентировать действие символическими средствами, т.е. о создании искусственных образов, которые можно назвать репрезентациями. Второй подход, соотносящий перцепцию с историческими способами действий, я назвал рефлексивным. Репрезентации являются рефлексивным воплощением форм практической активности, они есть символические объективации способов действий, их рефлексии. Такие репрезентации в самом широком смысле характеризуются как инструменты, созданные в целях сохранения и передачи умений. Формы подобных репрезентаций могут быть разными: звуковыми (языковыми или музыкальными), визуальными, жестовыми. Такие репрезентации мы можем назвать вторичными инструментами (в противоположность первичным, таким как топор, игла или дубина). На данной стадии репрезентации представляют собой физические или перцептуальные воплощения определенных практических действий в форме либо физических объектов, либо визуальных символов, либо ритуальных действий, высказываний, танцев, песен. Здесь большую роль играет элемент конвенциональности, договоренности между членами сообщества. Но такие репрезентации не есть «репрезентации-в-сознании», ментальные образования. Напротив, они – внешне воплощенные репрезентации, вторичные артефакты, ибо они – продукт внешних действий (телодвижений в танце, социальных форм организации такого рода деятельности как охота, например). Повторим, речь идет о внешне упорядоченных репрезентациях.”[6] Человеческая активность сопряжена с созданием и использованием артефактов (инструментов, орудий) и направлена на производство и воспроизводство средств существования. “Первичные артефакты – это то, что непосредственно используется в процессах такого производства; вторичные артефакты – это то, что применяется для освоения и передачи различные умений или способов практической деятельности. Таким образом, вторичные артефакты представляют собой репрезентации, которые носят подражательный характер. Они – продукт конвенций, отражающих эволюцию различных форм практической деятельности, поэтому они не могут создаваться исключительно на базе «естественного» сходства и подобия. Опосредованный вторичными репрезентациями, мир становится миром-для-нас. И в нем уже заложены объективные предпосылки развития именно человеческой перцепции с ее изменениями, идущими параллельно с изменениями практической деятельности человека.”[7] “Я рассматриваю артефакты (инструменты и языки) в качестве объективаций человеческих потребностей и интенций, т.е. как феномены, уже получившие некоторую когнитивную и аффективную нагрузку. Так, инструменты осмысливаются как нечто, приспособленное для получения желаемого результата. Их создание и использование уже несет в себе интенциональность. Здесь уже можно говорить об осознанной телеологии, воплощенной в использование инструмента. О ее существовании, на мой взгляд, можно говорить именно с того момента, когда у человека возникает необходимость приобретения навыков и умений. Это уже этап эволюции репрезентаций, или символического воплощения, объективации определенных форм практической деятельности в реальных артефактах, что создает базу для культурной эволюции. Объективация интенций человека происходит через инструменты и навыки владения этими инструментами, а также через символическую коммуникацию: язык, искусство, танец, поэзию. Я настаиваю на том, что наша перцептуальная активность опосредована перечисленными выше факторами, которые играют роль фильтров для чисто биологических процессов перцепции. Смотрящий есть всегда смотрящий как: само использование инструмента детерминирует то, как мы видим данный инструмент. Но если мы говорим, что само происхождение перцептуальной системы рассматривается нами как интерактивная адаптация организмов и их потребностей к окружающей среде, то, следовательно, не существует никакой перцептуальной «нейтральности». Внешняя среда всегда является ареной практической активности воспринимающих живых организмов, и эта активность преобразует среду. Таким образом, «окружение» – отнюдь не нейтральный термин, это – то, что преобразуется усилиями живых организмов. В случае человека трансформации окружения осуществляются посредством артефактов. Природа преобразуется не только самым непосредственным образом, т.е. она становится не только культивированной, не только появляются орудия, инструменты, дома, одежда и прочие предметы; природа трансформируется как арена деятельности человека, и лес или река сами становятся артефактами. В них видится источник пищи или опасности, они осмысливаются с помощью репрезентаций их возможных использований. Возьмем пример: охотник слышит хруст ветки или видит внезапный полет птицы. Сам звук или визуальное изображение преобразуется им в артефакт – объект охоты. То, что хрустнувшая ветка воспринимается им вполне определенным образом как сигнал близости объекта его охоты, уже является индикатором охоты как социальной практики, имеющей свои исторические формы. Природа при этом тоже «социализируется», соотносится с определенной формой человеческой деятельности.”[8]

Формы репрезентации (инструменты, умения и навыки их использования, язык и другие символические средства) сами по себе являются условиями нашей перцепции. Привычка смотреть как руководит нашей практической активностью. “В моей схеме «обратной петли» выделяется уровень off-line. Здесь речь идет о том, что формы репрезентаций сами по себе конституируют «мир воображаемой практики». Воображение охоты не есть сама охота: охотник не подвергается опасности, животных не убивают. В этом смысле репетиция реальной охоты происходит в режиме off-line, она может в большей или меньшей степени отвечать реальному событию в плане коллективного участия, выражения радости, агрессии, - всего того, что связывается с охотой. Но все же это будет не актуальное событие охоты, а символическое воплощение ритуала. На основе этого примера мы можем говорить о классе артефактов, которые конституируют относительно автономный «мир», в котором правила, конвенции создают арену для своеобразной свободной игры, игровой активности. Сказанное особенно справедливо, когда конвенции репрезентаций – в искусстве, языке – становятся столь прозрачными, что формальные структуры репрезентаций начинают выступать как первичные, безотносительно к реальным процессам. В подобном случае говорят эстетической перцепции.”[9]

Альтернативный взгляд на источник вышеупомянутой чисто формальной перцептуальной деятельности состоит в том, что человек испытывает потребность в спонтанной игровой активности, которая оттачивает его навыки вне зависимости от текущих потребностей организма. “Связи актуального и возможных, воображаемых миров чрезвычайно важны. Актуальный мир – продукт исторического развития, он – отражение достигнутого уровня социально-исторической практики (технологий, социальной организации). Потенциальные, воображаемые миры могут служить источниками изменений в практической активности людей. Таким образом, перцептуальные альтернативы порождают возможность практических, реальных альтернатив, они являются перцептуальными гипотезами. Я не рассматриваю воображаемые миры как «мечты» или «умозрения», я смотрю на них как на воплощенные репрезентации, или, лучше сказать, альтернативные каноны репрезентаций, воплощенные в актуальных артефактах. Воображение, следовательно, - это одна из форм альтернативной перцептуальной практики, оно принадлежит уровню «off-line» только будучи соотнесенным с исторически актуальными формами перцептуальной практики. Я считаю, что по своему генезису воображаемая практика – актуальное продуцирование репрезентаций, их интериоризация как ментальных артефактов. Такая воображаемая практика относительно автономна, ибо она выходит за рамки непосредственной реальности.”[10]

Избирательность и фокус перцепции, ее связь с потребностями, интенциями, чувствами, когнитивным и теоретическим контекстом – все это говорит о неотделимости перцепции от целой совокупности социальных и индивидуальных отношений, в которых она функционирует. Перцепция, следовательно, - не изолированная форма человеческой активности, это, напротив, такая форма активности, которая вовлечена во все другие формы непосредственной практической деятельности человека. Вследствие тесной интеграции перцепции и практики, формы перцепции изменяются исторически, так же, как и формы практической деятельности. Историческая эпистемология ставит перед собой задачу изучения механизмов изменений перцепции и истории этих изменений. Подобная история человеческой перцепции не может быть абстрактной философией, хотя она и базируется на аналитических научных исследованиях перцептуальных процессов, физиологии перцепции и экспериментальных исследованиях перцепции. Вместе с тем история перцепции нуждается в анализе исторических изменений в социальной практике, «мире» артефактов и форм репрезентаций. В этом смысле история технологии, науки и искусства релевантна указанной предметной области. То же справедливо и в отношении социальной и когнитивной истории человеческой практики, охватывающей убеждения и идеологии, ценностные системы и взгляды на мир – короче, весь социальный мир, весь спектр социальных феноменов, откуда берет начало перцепция и в котором она функционирует. “Культуральные схемы – важные составляющие перцепции, поскольку именно они дают основу конструированию интерсубъективного значения для членов общества,”[11] - отмечает антрополог-когниктивист Бред Шоур. “Культура сопровождает каждый шаг процесса восприятия, с самого начала обеспечивая паттерованный (patterned) материал для перцепции (начиная от формы жилищ, от запахов при приготовлении пищи, или от звуков музыки) и позже — через вербальные и невербальные средства, посредством приложения соответствующей категоризации и реакции на воспринимаемые паттерны,”[12] - пишет антрополог Филипп Бокк.



Перцепция рассматривается Вартофским как культурно обусловленная, более того, как своеобразный культурный артефакт. Они заставляют человека видеть мир как объект деятельности, поскольку наше восприятие заставляет нас видеть только те объекты, на которые так или иначе направлено наше действие или которые связаны с нашими действиями, нашей активностью в мире. Все прочее остается незначимым фоном, который человек не воспринимает дифференцированным образом, не разделяет на отдельные объекты. Этот подход чрезвычайно важен для этнопсихологии, поскольку позволяет понять как складывается картина мира, и более того, интерпретировать в качестве культурных артефактов этнические константы, которые заставляют нас видеть мир определенным, культурно-детерминированным образом.

Источник - http://ethnopsyhology.narod.ru

ПЕРЦЕПЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ

ПЕРЦЕПЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ.(от лат. perceptio—восприятие и socialis — общественный) — восприятие, понимание и оценка людьми .социальных объектов (других людей, самих себя, групп, социальных общностей и т. п.). Термин П. с. ввел американский психолог Дж. Брунер (1947) для обозначения факта социальной обусловленности восприятия, его зависимости не только от характеристик стимула — объекта, но и прошлого опыта субъекта, его целей, намерений, значимости ситуации и т. д. Позже под П. с. стали понимать целостное восприятие субъектом не только предметов материального мира, но и так называемых социальных объектов (других людей, групп, классов, народностей и т. д.), социальных ситуаций и т. п. Было установлено, что восприятие социальных объектов обладает рядом специфических черт, качественно отличающих его от восприятия неодушевленных предметов. Во-первых, социальный объект (индивид, группа и т. д.) не пассивен и не безразличен по отношению к воспринимающему субъекту, как это имеет место при восприятии неодушевленных предметов. Воздействуя на субъекта восприятия, воспринимаемый человек стремится трансформировать представления о себе в благоприятную для своих целей сторону. Во-вторых, внимание субъекта П. с. сосредоточено прежде всего не на моментах порождения образа как результата отражения воспринимаемой реальности, а на смысловых и оценочных интерпретациях объекта восприятия, в том числе причинных (см. Атрибуция каузальная}. В-третьих, восприятие социальных объектов характеризуется большей слитностью познавательных компонентов с эмоциональными (аффективными) компонентами, большей зависимостью от мотивационно-смысловой структуры деятельности воспринимающего субъекта. В этой связи термин ”перцепция” приобретает в социальной психологии расширительное толкование, что отличает его от сходного термина в общей психологии. В структуре любого перцептивного акта выделяются субъект и объект восприятия, его процесс и результат. И если в общей психологии основной акцент ставится на исследование процессов и механизмов порождения сенсорных образов, то в социальной психологии изучение П. с. началось с уточнения характеристик субъекта и объекта восприятия, а также роли П. с. в регуляции поведения и деятельности отдельного индивида и социальных групп (см. Когнитивного соответствия теории}. Первоначально (в 50-х гг. XX в.) выделялись три класса социальных объектов: другой человек, группа и социальная общность; в качестве субъекта восприятия выступал отдельный индивид. Позже (в 70-х гг.) появились исследования, где субъектом восприятия выступал не только индивид, но и группа. В зависимости от соотношения субъекта и объекта восприятия выделялись три относительно самостоятельных класса процессов П. с.: восприятие межличностное, самовосприятие и восприятие межгрупповое. В советской социальной психологии первые исследования в области П. с. были посвящены восприятию и оценке человека человеком (А. А. Бодалев, 1965). Введение в исследования П. с. принципа деятельности позволило представить социальную группу как субъект деятельности и на этом основании — как субъект восприятия (Г. М. Андреева, 1977). Было выделено восемь вариантов П. с.: восприятие членами группы друг друга и членов другой группы, восприятие человеком себя, своей группы и ”чужой” группы, восприятие группой своего члена и члена другой группы, восприятие группой другой группы (или групп). Тем самым в исследования П. с. вводится ”групповой контекст” (принадлежность к своей или ”чужой” группе), а также учитывается принцип зависимости межличностных отношений от деятельности группы. Это помогло развернуть исследования специфики перцептивных процессов в условиях совместной деятельности в группах разного уровня развития. К этим исследованиям относятся:
формирование нормативов и эталонов П.с., структурная типология межличностного и межгруппового восприятия, восприятие статуса индивида в группе, точность и адекватность восприятия людьми друг друга, закономерности и эффекты межгруппового восприятия и т. д. (см. Эффект первичности; Эффект недавности (новизны); Эффект ореола).



http://www.examen.ru/db/Examine/catdoc_id/335A271B1531585CC3256A2900682F1E/rootid/9327995FB7A6D40FC3256A02002CE0D5/defacto.html

Понятия социальной перцепции и
межличностного восприятия.

Известно множество различных интерпретаций того факта, что человек ищет общество себе подобных. У человека поиск контактов с другими людьми связан с возникающей потребностью в общении. В отличие от животных у человека потребность в общении, контакте, является вполне самостоятельным внутренним стимулом, независимым от других потребностей ( в пище, в одежде и т. д. ) . Она возникает у человека чуть ли не с рождения и наиболее отчетливо проявляется в полтора - два месяца. В процессе общения должно присутствовать взаимопонимание между участниками этого процесса, поэтому большое значение имеет тот факт, как воспринимается партнер по общению, иными словами процесс восприятия одним человеком другого является обязательной составной частью общения и условно может быть назван перцептивной стороной общения.
Рассмотрим на примере, как в общем виде разворачивается процесс восприятия одним человеком (наблюдателем) другого (наблюдаемого). В наблюдаемом нам доступны лишь внешние признаки, среди которых наиболее информативными является внешний облик (физические качества плюс оформление внешности) и поведение (совершаемые действия и экспрессивные реакции). Воспринимая эти качества наблюдатель определенным образом оценивает их и делает некоторые умозаключения (часто бессознательно) о внутренних психологических свойствах партнера по общению. Сумма свойств, приписываемая наблюдаемому, в свою очередь, дает человеку возможность сформировать определенное отношение к нему (это отношение чаще всего носит эмоциональный характер и располагается в пределах континуума “нравится - не нравится”). Перечисленные выше феномены принято относить к социальной перцепции.
Социальной перцепцией называют процесс восприятия так называемых социальных объектов, под которыми подразумеваются другие люди, социальные группы, большие социальные общности. Таким образом восприятие человеком человека относится к области социальной перцепции, но не исчерпывает ее. Если говорить о проблеме взаимопонимания партнеров по общению, то более уместным будет термин “межличностная перцепция”, или межличностное восприятие. Восприятие социальных объектов обладает такими многочисленными специфическими чертами что даже употребление самого слова “восприятие” кажется не совсем точным, так как ряд феноменов, имеющих место при формировании представления о другом человеке , не укладывается в традиционное определение перцептивного процесса. В этом случае в качестве синонима “восприятию другого человека” употребляют выражение “познание другого человека”.
Это более широкое понимание термина обусловлено специфическими чертами восприятия другого человека, к которым относится не только восприятие физических характеристик объекта, но и его поведенческих характеристик, формирование представления о его намерениях, мыслях, способностях, эмоциях, установках и т. д. Подход к проблемам восприятия, связанный с так называемой транзактной (трансактной) психологией, особенно подчеркивает мысль о том, что активное участие субъекта восприятия в транзакции предполагает учет роли ожиданий, желаний, намерений, прошлого опыта субъекта как специфических детерминант перцептивной ситуации.
В целом в ходе межличностной перцепции осуществляется : эмоциональная оценка другого, попытка понять причины его поступков и прогнозировать его поведение, построение собственной стратегии поведения.

Выделяют четыре основных функции межличностной перцепции :
• познание себя
• познание партнера по общению
• организация совместной деятельности
• установление эмоциональных отношений

Структура межличностного восприятия обычно описывается как трёхкомпонентная. Она включает в себя: субъект межличностного восприятия, объект межличностного восприятия и сам процесс межличностного восприятия. В связи с этим все исследования в области межличностной перцепции можно разделить на две группы. Исследования в области межличностной перцепции ориентируются на изучение содержательной (характеристики субъекта и объекта восприятия, их свойств и т. п.) и процессуальной (анализ механизмов и эффектов восприятия) составляющих. В первом случае исследуются приписывания (атрибуции) друг другу различных черт, причин поведения (каузальная атрибуция) партнеров по общению, роль установки при формировании первого впечатления и т. п. Во втором - механизмы познания и различные эффекты, возникающие при восприятии людьми друг друга. Например эффекты ореола, эффект новизны и эффект первичности, а также явление стереотипизации.


Содержание межличностного восприятия.

Относительно субъекта и объекта межличностного восприятия в традиционных исследованиях установлено более или менее полное согласие в том плане, какие характеристики их должны учитываться при исследованиях межличностного восприятия. Для субъекта восприятия все характеристики разделяются на два класса: физические и социальные. В свою очередь социальные характеристики включают в себя внешние (формальные ролевые характеристики и межличностные ролевые характеристики) и внутренние (система диспозиций личности, структура мотивов и т. д.). Соответственно такие же характеристики фиксируются и у объекта межличностного восприятия.
Содержание межличностного восприятия зависит от характеристик как субъекта, так и объекта восприятия потому, что они включены в определенное взаимодействие, имеющее две стороны: оценивание друг друга и изменение каких-то характеристик друг друга благодаря самому факту своего присутствия. Интерпретация поведения другого человека может основываться на знании причин этого поведения. Но в обыденной жизни люди не всегда знают действительные причины поведения другого человека. Тогда, в условиях дефицита информации, они начинают приписывать друг другу как причины поведения, так и какие-то общин характеристики. Предположение о том, что специфика восприятия человека человеком заключается во включении момента причинной интерпретации поведения другого человека, привело к построению целого ряда схем, претендующих на раскрытие механизма такой интерпретации. Совокупность теоретических построений и экспериментальных исследований, посвящённым этим вопросам, получила название области каузальной атрибуции.

Перцепция социальная [от лат. perceptio - восприятие и socialis - общественный] - восприятие, оценка и понимание социальными субъектами (отдельными личностями, группами разного типа) социальных объектов (самих себя, других личностей, групп разного типа, социальных явлений и т. д.). В середине XX века Дж. Брунер ввел в психологический лексикон данный термин практически с единственной целью - подчеркнуть принципиальную специфику процесса восприятия именно социальных объектов социальными субъектами, которая определяется, прежде всего, тем, что не только параметры воспринимаемого объекта оказываются в данном случае значимыми, но и характеристики самого субъекта восприятия и обстоятельства самой ситуации (значимость для субъекта проблемы, в рамках решения которой осуществляется процесс социальной перцепции и т. п.). Таким образом, в определенном смысле термин "социальная перцепция", будучи "видовым" по сравнению с "родовым" термином общей психологии "перцепция", является вполне содержательно самоценным в рамках социальной психологии. Определяется это, в первую очередь, тем, что существует, по мнению специалистов-психологов, в этой области, как минимум, три качественных различия восприятия социальных и неодушевленных объектов (в последнее время в рамках экологической психологии проведены исследования, показывающие, что в целом ряде случаев восприятие, оценка и понимание "природных" объектов может рассматриваться как один из частных вариантов перцепции объектов социальных). "Во-первых, социальный объект (индивид, группа и т. д.) не пассивен и не безразличен по отношению к воспринимающему субъекту, как это имеет место при восприятии неодушевленных предметов. Воздействуя на субъекта восприятия, воспринимаемый человек стремится трансформировать представление о себе в благоприятную для своих целей сторону. Во-вторых, внимание субъекта социальной перцепции сосредоточено, прежде всего, не на моментах порождения образа как результата отражения воспринимаемой реальности, а на смысловых и оценочных интерпретациях объекта восприятия, в том числе причинных. В-третьих, восприятие социальных объектов характеризуется большей слитностью познавательных компонентов с эмоциональными (аффективными) компонентами, большей зависимостью от мотивационно-смысловой структуры деятельности воспринимающего субъекта" (В. С. Агеев). Таким образом, социальная перцепция, хоть и является лишь "дочерним" понятием в сравнении с общепсихологическим понятием "перцепция", качественно в психолого-содержательном смысле позволяет дать "расширенное" описание процесса восприятия, подразумевая и характеристики социального субъекта, и социального объекта перцепции, специфику самого процесса и его результата в первую очередь социальных последствий. На сегодняшний день в качестве субъектов социальной перцепции рассматривают отдельную личность, социальную группу и общность. Таким образом, можно говорить о самовосприятии, межличностном восприятии, межгрупповом восприятии, о восприятии личностью группы, о восприятии группой личности. Крайне важными особенностями протекания процесса социальной перцепции являются эффекты межличностного восприятия, оценки и характер понимания социальными субъектами социальных объектов (прежде всего, это эффекты бумеранга, новизны, ореола, стереотипизации и т. д.).

В современной социальной психологии накоплен поистине огромный массив исследований тех или иных аспектов социальной перцепции. Большой блок такого рода исследований направлен на изучение процесса формирования социальных суждений. Основными этапами этого процесса традиционно считаются сбор и анализ информации с последующей ее интеграцией в суждение.

Как правило, приступая к сбору информации о том или ином социальном объекте, большинство людей предполагает решать эту задачу максимально объективно и беспристрастно. Однако в силу изложенных выше качественных особенностей восприятия одушевленных объектов, информация подвергается существенным искажениям. Более того, это в известной степени справедливо и в отношении восприятия объектов неодушевленных. Наиболее часто искажение информации является следствием априорных ожиданий, избирательности и ограниченности данных и некорректной экстраполяции выводов, сделанных в иных сферах жизнедеятельности, в область оценивания.

Априорные ожидания основываются на предшествующем личном опыте, стереотипах и предварительной информации. Например, большинство молодых людей, получив от приятеля предложение познакомиться с "интересной девушкой" (предварительная информация), интерпретируют данное заявление, прежде всего, как относящееся к внешней привлекательности предполагаемой партнерши (личный опыт и стереотип). Однако совершенно не исключено, что приятель, характеризуя девушку как "интересную", имел в виду прежде всего личностные качества - широту кругозора, чувство юмора и т. п. В этом случае образ социального объекта, сформировавшийся у молодого человека на основе априорных ожиданий, скорее всего будет существенно отличаться от реальности, что может осложнить установление позитивно окрашенных межличностных отношений и даже сделать их вовсе невозможными. Целый ряд зарубежных психологов выделяют три основных фактора, связанных с априорными ожиданиями, которые порождают наибольшее количество проблем: "Первый фактор - ошибочные ожидания. ...То, что вы позволите данному ожиданию влиять на проводимый вами сбор информации, может привести вас к неверным выводам. Вторая ситуация возможного возникновения проблем, связанных с априорными ожиданиями, возникает, когда человек, вовлеченный в процесс социального познания, не способен заметить того факта, что априорные ожидания вносят искажение в сбор информации. ... Отсутствие осознания означает, что в дальнейшем вы не сможете исправить эффект искажения, вызванный априорным впечатлением. ... И третье. Априорные ожидания могут стать источником проблем, когда они берут верх над рассмотрением информации в целом"417. В рассмотренном примере налицо ошибочное ожидание. Если молодой человек сочтет исходное замечание приятеля исчерпывающим и достаточным, это будет означать отсутствие осознания. Наконец, если встретив девушку, чья внешность не отвечает стереотипу фотомодели, он быстро свернет разговор, сославшись на занятость: налицо игнорирование более широкого информативного контекста под влиянием априорных ожиданий.

Избирательность и ограниченность информации сама по себе является необходимой для формирования социальных суждений. Попросту невозможно собрать и проанализировать абсолютно все факты, касающиеся того или иного социального объекта. Однако, "...суждения, сформированные на основании ограниченной информации, могут быть ошибочны в тех случаях, когда существуют искажения информации. Например, если вас знакомят с особенно открытым и дружелюбным сотрудником, ваше впечатление о качествах, свойственных всем работающим в компании, могут подвергнуться ложному влиянию.... Даже когда люди предупреждены о возможном искажении информации, они не всегда способны осознать значение подобного искажения. Например, при проведении одного исследования психологи говорили участникам, что будут смотреть видеокассету с записью интервью с тюремным охранником. Одним участникам сказали, что этот охранник является типичным представителем большинства охранников, работающих в тюрьмах, в то время как другим сообщили, что он заметно от них отличается. В третьем случае участникам вообще не предоставили никакой информации о том, насколько типичен данный охранник. Затем половина участников посмотрела кассету, на которой охранник представал как остро сопереживающий, заботливый человек. Другая половина смотрела кассету, которая рисовала портрет жесткой, мужественной и коварной личности. Затем участникам задали ряд вопросов о системе правосудия, в том числе о том, какие люди идут работать тюремными охранниками. Результаты показали, что участники, посмотревшие интервью с “человечным” охранником, выказывали более благоприятное отношение к тюремным охранникам, чем те, кто видел интервью с “жестоким” охранником. Что более важно, на суждение участников о тюремных охранниках не оказало влияние то, говорили ли им или нет о типичности охранника, с которым проводилось интервью"418.

Типичным примером некорректной экстраполяции "...является различие между статистической информацией и информацией, называемой “историей случая”. Статистическая информация представляет данные о большом количестве людей, в то время как история случая имеет дело только с несколькими определенными индивидами. Когда люди имеют доступ как к статистической информации, так и к противоречивой, но более яркой информации отдельного случая, последняя часто оказывает более сильное влияние на их суждения"419. Например, практически каждый осведомлен о статистике выигрышей и проигрышей в казино. Однако соблазненное широко рекламируемыми примерами единичных лиц, сорвавших "джек-пот", множество людей садится за игровой стол, надеясь, что им также повезет.

На следующем этапе формирования социального суждения - интеграции информации, как правило, задействован целый ряд субъективных факторов таких как атрибуция, предрасположенность в пользу своего "Я", настроение, подверженность групповому фаворитизму и др. В этой связи, даже если на предшествующем этапе была собрана достаточно полная и качественная информация, окончательное суждение о социальном объекте все равно не будет в полной мере отвечать критериям рациональности и объективности. При этом большинство людей субъективно убеждены в непогрешимости и обоснованности собственных суждений. Такого рода интеллектуальное тщеславие в современной социальной психологии обозначается как феномен самонадеянности. Впервые он был экспериментально зафиксирован в исследовании Д. Канимана и Э. Тверски, в ходе которого испытуемым задавали "...вопросы, связанные с реальными фактами, и просили их заполнить бланки, например “Я на 98% уверен, что расстояние по воздуху между Нью-Дели и Бейджингом более чем ... миль и менее чем ... миль”. Большинство испытуемых были самонадеянны - примерно в 30% случаев правильные ответы были за пределами заданного интервала.

Чтобы узнать, распространяется ли самонадеянность на мнение о социальном окружении, Д. Даннинг и его сотрудники придумали одну игру. Они просили студентов Станфордского университета предположить, как незнакомые люди ответили бы на вопросы типа: “К трудному экзамену вы готовились бы самостоятельно или вместе с кем-то?” и “Какими вы считаете свои конспекты - аккуратными или неряшливыми?”. Зная тип вопросов, но не сами вопросы, испытуемые сначала расспрашивали человека о его образовании, интересах в учебе, стремлениях, знаке Зодиака - обо всем, что, как они полагали, могло бы им пригодиться. Затем, когда люди выбирали из 40 предложенных на выбор утверждений 20, интервьюеры спрогнозировали их ответы и оценили точность своих предсказаний.

Интервьюеры предугадали ответы в 63% случаев, превысив вероятность на 13%. Но в среднем они были уверенны в своих прогнозах на 75%"420. Аналогичная самонадеянность свойственна многим людям и когда речь идет о самовосприятии.

И все-таки процесс сбора информации остается определяющим с точки зрения социальной перцепции. В этой связи представляют большой интерес последние исследования систем восприятия. На протяжении многих лет в социальной психологии господствовало убеждение, что наиболее значимым является визуальный канал восприятия, поскольку именно через него считываются невербальные сигналы личности, являющиеся наиболее информативными в контексте межличностного взаимодействия. Однако результаты эксперимента, поставленного в США в начале 80-х гг. прошлого века, позволяют усомниться в абсолютной справедливости данной точки зрения. В ходе исследования, испытуемым показывали "...записи телевизионных д****ов, состоявшихся в 1976 году между Уолтером Мондейлом и Робертом Доулом, двумя кандидатами на пост вице-президента. Начало д****ов было приятным, но затем дискуссия приобрела возбужденный и враждебный характер. Исследователи отобрали 12 отрывков из выступления каждого оратора, в половине из которых демонстрировались положительные эмоции, а в половине - отрицательные. Затем каждому участнику были показаны эти отрывки в одном из четырех условий:

1) аудио-визуальном - стандартная версия, записанная на видео-кассету;

2) только вербальном - письменная расшифровка стенограммы;

3) только видео - с выключенным звуковым каналом;

4) паралингвистическом - только звуковая дорожка, но с отфильтрованным содержанием, что делало речь непонятной, в то время как такие невербальные особенности, как высота тона, уровень громкости, темп и т. д., были сохранены.

Вербальное содержание оказалось решающим для определения того, какие эмоции выражались: позитивные или негативные; т. е. вербальная информация была наиболее важной, что противоречит предположениям о значении невербальных коммуникаций"421.

Результаты этого и ряда других исследований позволили некоторым социальным психологам прийти к выводу о том, что "в целом вербальный канал, т. е. информация, которую люди сообщают о себе, представляется гораздо более важным для всех типов суждений о людях, в том числе и суждений об их эмоциональном состоянии"422.

Понятно, что было бы преждевременно кардинально пересматривать традиционные взгляды на роль и значение невербальной коммуникации, речь идет скорее о более внимательном отношении к вербальным аспектам социальной перцепции, которым зачастую не уделяется достаточного внимания социальными психологами-практиками при планировании и проведении тренинговых и иных обучающих мероприятий.

Практический социальный психолог, планируя свое собственное профессиональное воздействие на группу в целом и на отдельных ее членов, должен учитывать те особенности социальной перцепции, которые в решающей степени определяют характер и насыщенность влияния, а также детально анализировать специфику социально-перцептивных процессов, характеризующих систему межличностных взаимоотношений в группе и особенности ее отношений с широким социумом.


http://slovari.yandex.ru/dict/azbuka/article/azbuka/ps7-072.htm

продолжение.....
Каузальная атрибуция.

Исследования каузальной атрибуции в широком смысле слова рассматриваются как изучение попыток “рядового человека”, “человека с улицы” понять причину и следствие тех событий, свидетелем которых он является.
Иными словами, акцент делается на так называемой “наивной психологии”, на её интерпретациях “своего” и “чужого” поведения, что и выступает составной частью межличностного восприятия. Родоначальником исследований по каузальной атрибуции является
Ф. Хайдер, впервые сформулировавший и саму идею каузальной атрибуции и давший систематическое описание различных схем, которыми пользуется человек при построении причинного объяснения поведения другого человека. Из других авторов, работающих в этой области, наиболее значительные исследования проводили Э. Джонс и К. Дэвис, а также Г. Келли. По мере развития идей каузальной атрибуции изменялось первоначальное содержание концепции. Если ранее речь шла лишь о способах приписывания причин поведения, то теперь исследуют способы приписывания более широкого класса характеристик: интенций, чувств, качеств личности. Действительно, мы часто приходим к выводу, что намерения и диспозиции других людей соответствуют их поступкам. Если мы видим что объект А отпускает саркастические замечания, издевается над объектом Б, то скорее всего мы подумаем, что А - недружелюбный человек. “ Теория соответствующих предположений “ Джоунса и Девиса уточняет условия, при которых такие атрибуции наиболее вероятны. Однако основной тезис остаётся неизменным: люди, познавая друг друга, стремятся к познанию причин поведения и вообще причинных зависимостей, окружающего их мира. При этом они, естественно, опираются на ту информацию, которую могут получить об этих явлениях. Однако, поскольку сплошь и рядом этой информации оказывается недостаточно, а потребность сделать причинный вывод остаётся, человек в такой ситуации начинает не столько искать истинные причины, сколько приписывает их интересующему его социальному объекту.
Таким образом, содержанием процесса познания другого человека становится процесс этого приписывания, т. е. каузальная атрибуция. Сегодня среди исследователей межличностного восприятия существует мнение, что открытие явления каузальной атрибуции означает важнейший шаг по пути развития знаний о процессах межличностного восприятия.
Когда поведение объекта восприятия демонстрирует мало “резонов”, субъект восприятия вынужден в большей степени апеллировать к интенциям и диспозициям воспринимаемого, а это и порождает простор для различных форм приписывания. Сразу следует оговориться, что дальнейшие исследования показали, что мера соответствия вывода и наблюдаемого относительно чьего-то поведения зависит не только от двух названных характеристик, но и от других факторов, в частности от различного вида атрибуции: “личной” или “безличной”. В первом случае имеется в виду преобладающее стремление приписать причины каких-либо событий действиям определённых личностей, в то время как во втором случае причины приписываются преимущественно действиям обстоятельств.
Более полное развитие эта идея получила в работах Гарольда Келли, который предпринял попытку построения теории каузальной атрибуции. Основная задача Келли состояла в том, чтобы показать, как осуществляется человеком поиск причин для объяснения поведения другого человека. Согласно Келли при попытках понять причину поведения другого человека мы пользуемся тремя критериями : мы стараемся определить, является ли данное поведение постоянным (критерий постоянства), отличающимся ( критерий исключительности) и обычным ( критерий консенсуса ) или нет. Если в сходных условиях поведение наблюдаемого однотипно, то его считают постоянным. Оно будет отличающимся, если в других случаях проявляется иначе, и наконец, поведение считается обычным, если в сходных обстоятельствах свойственно большинству людей. Если в похожих обстоятельствах человек ведет себя всегда одинаково ( постоянное поведение ), если он ведет себя так же и в других ситуациях ( не отличающееся поведение ) и если в сходных ситуациях так же ведут себя лишь немногие люди ( необычное поведение ), то мы склонны приписывать поведение внутренним факторам. Напротив, если человек в похожих ситуациях ведет себя так же ( постоянное поведение ) , если в других случаях он ведет себя иначе ( отличающееся поведение ) и если в сходных ситуациях такое же поведение сходно большинству людей ( обычное поведение ). Мы объясняем его действие внешними причинами. В общем виде ответ звучит так: всякому человеку присущи некоторые априорные каузальные представления и каузальные ожидания. Иными словами, каждый человек обладает системой схем причинности, и всякий раз поиск причин, объясняющих “чужое” поведение, так или иначе вписывается в одну из таких существующих схем. Репертуар каузальных схем, которыми владеет каждая личность, довольно обширен. Вопрос заключается в том, которая из каузальных схем включается в каждом конкретном случае. “Каузальная схема” – это своеобразная общая концепция данного человека о возможных взаимодействиях различных причин, о том, какие действия в принципе эти причины производят. Для упорядочивания всех возможных каузальных схем Келли выделяет в своих построениях две части: “модель анализа вариаций” и “схемы причинности”.
Модель анализа вариаций описывает структуру каждого акта каузальной атрибуции. Элементами этой структуры являются те же самые элементы, которые обычно описываются как элементы процесса межличностного восприятия: субъект, объект и ситуация. Соответственно этому приписывание причин может осуществляться по трём линиям: причины могут быть “адресованы” субъекту, объекту и ситуации. Для удобства изображения этих трех направлений атрибутивного процесса, которые составляют “каузальное пространство” индивида, Келли предлагает использовать куб, каждое измерение которого обозначает определённое направление приписываемых причин. Приписывание причин субъекту действия даёт “личностную атрибуцию”, объекту действия – “стимульную атрибуцию”, ситуации – “обстоятельную атрибуцию”. Довольно распространённым вариантом является также смешанный тип “личностно-стимульной атрибуции”. Выбор преобладающего типа атрибуции обусловлен индивидуальными характеристиками субъекта восприятия. То есть можно говорить о типе личности со стимульной , обстоятельственной или личностной атрибуцией.




Ошибки атрибуции.

В экспериментах было установлено, что различные люди демонстрируют по преимуществу совершенно различные виды атрибуции, т. е. разную степень “правильности” приписываемых причин. Для того чтобы определить степень этой правильности, вводятся три категории:
1) подобия, т. е. согласия с мнением других людей
2) различия, т. е. отличия от мнения других людей
3) соответствия, т. е. постоянства действия причины во времени и пространстве.
Установлены точные соотношения, при которых конкретные комбинации проявления каждого из трёх критериев должны давать личностную, стимульную или обстоятельственную атрибуцию. В одном из экспериментов был предложен особый “ключ”, с которым следует каждый раз сопоставлять ответы испытуемых: если ответ совпадает с тем оптимумом, который дан в “ключе”, то причина приписана правильно; если наблюдается расхождение, можно установить, какого рода “сдвиги” характерны для каждого человека в выборе преимущественно приписываемых им причин. Сопоставления ответов испытуемых с предложенными эталонами помогли на экспериментальном уровне зафиксировать ту истину, что люди далеко не всегда приписывают причину “правильно”, даже с точки зрения весьма облегчённых критериев: многие склонны злоупотреблять либо личностной и стимульной, либо обстоятельственной атрибуцией. Так, в частности, было установлено различие в позициях наблюдателя и участника событий. В эксперименте Э Джонсона и Р. Нисбета было показано, что участник событий, как правило приписывает причину обстоятельствам, в то время как наблюдатель - личности деятеля.
Кроме ошибок, возникающих из-за различной позиции субъекта восприятия, выявлен еще целый ряд достаточно типичных ошибок атрибуции. Келли суммировал их следующим образом : 1-й класс - мотивационные ошибки, включающий в себя различного рода “защиты”: пристрастия, асимметрия позитивных и негативных результатов ( успех - себе, неуспех - обстоятельствам ); 2-й класс - фундаментальные ошибки ( свойственные всем людям ), включающие в себя случаи переоценки личностных факторов и недооценки ситуационных. Более конкретно фундаментальные ошибки проявляются в ошибках “ложного согласия”, когда “нормальной” интерпретацией считается такая, которая совпадает с “моим” мнением и под него подгоняется); ошибках, связанных с неравными возможностями ролевого поведения ( когда в определенных ролях гораздо “легче” проявить собственные позитивные качества, и интерпретация осуществляется при помощи апелляции к ним ); ошибках, возникающих из-за большого доверия конкретным фактам, чем к общим суждениям и т. д.

Принципы определения причинности.

Для того, чтобы обосновать выделение именно такого рода ошибок, необходимо проанализировать схемы причинности, которыми обладает человек. Предполагая описание схем, Келли предполагает два вопроса : насколько точно человек умеет приписать причину или личности воспринимаемого , или объекту, на который направлены действия этой личности, или обстоятельствам и какие в принципе причины заслуживают того, чтобы быть рассмотренными в данном контексте. Для ответа на последний вопрос Келли выдвигает четыре принципа: ковариации, обесценивания, усиления и систематического искажения.
Первый из принципов действует, когда в наличии одна причина, три остальных - когда причин много. Сущность принципа ковариации заключается в том, что эффект приписывается той причине, которая совпадает с ним во времени, ( естественно, что в многообразии причинно-следственных связей между явлениями причиной вовсе не обязательно является та, что совпадает со следствием во времени ).
Если причина не одна, то человек при интерпретации руководствуется или принципом усиления ( когда приоритет отдается причине, встречающей препятствие: она усиливается в сознании воспринимающего самим фактом наличия такого препятствия, или принципом обесценивания ( когда при наличии альтернатив одна из причин отбрасывается из-за того, что есть конкурирующие причины), или принципом систематического искажения (когда в специальном случае суждений о людях недооцениваются факторы ситуации и, напротив, переоцениваются факторы личностных характеристик ). Какой из принципов будет включен в построение вывода о поведении другого человека, зависит от многих обстоятельств, в частности от так называемых “каузальных ожиданий” личности. Этим термином в концепции Келли обозначена расположенность каждого наблюдаемого поступка или события в пространстве двух векторов : по оси “типическое - уникальное” и по оси “социально желательное - социально нежелательное”. Предполагается, что каузальные ожидания человека строятся на том, что “нормальным” поведением является поведение типичное и социально желательное. Когда демонстрируется именно такой образец поведения, нет необходимости для специального поиска его причин. В случаях отклонения включается механизм каузальной атрибуции.
Отдельно нужно рассмотреть случай “атрибуции ответственности” - та особая ситуация приписывания, когда поведению личности приписывается не просто причина, но ответственность за то или иное действие или поступок. Этот вид атрибуции возникает всякий раз, когда люди берутся за моральную оценку действий друг друга. Особой проблемы не возникает, когда известно, что человек совершил преднамеренный поступок. Если же поступок был совершен не преднамеренно, то вопрос об ответственности превращается в целую проблему. Это происходит потому, что при его решении субъект восприятия строит вывод об ответственности на основании приписывания как личностных характеристик, так и роли обстоятельств. Идея о существовании двух видов атрибуции - личной и безличной - приобретает здесь особое значение.
На экспериментальном уровне вопрос о приписывании ответственности ставится традиционно как вопрос о связи, существующей между мерой приписываемой ответственности и видом атрибуции. Одна из гипотез, подтвержденных в экспериментальных исследованиях, заключалась в том, что вместе с увеличением тяжести последствий какого- либо поступка усиливается тенденция приписывать причины в большей степени личности, совершившей этот поступок, чем обстоятельствам.
На основе многочисленных экспериментальных исследований атрибутивных процессов был сделан вывод о том, что они составляют основное содержание межличностного восприятия.



Если надо еще продолжение - выложу

ВОСПРИЯТИЕ СОЦИАЛЬНОЕ (ПЕРЦЕПЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ)

ВОСПРИЯТИЕ СОЦИАЛЬНОЕ (ПЕРЦЕПЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ) - (от лат. socialis - общественный и perceptio - восприятие, представление) - процесс и рез-т отражения человеком соц. объектов: др. людей, групп и общностей различн. видов, самих себя. Термин В.с. ввел Дж. Брунер в 1947 г. для констатации соц. обусловленности восприятия любых объектов, его зависимости не только от свойств отражаемого объекта, но и от личности, ее опыта, знаний, мотивов и целей деятельности, соц. навыков. В дальнейшем понятие В.с. претерпело изменение и в настоящее время им обозначают только восприятие соц. объектов, к-рое в отличие от восприятия неодушевленных предметов имеет ряд специфич. черт. При восприятии соц. объектов процессы оценивания и атрибуции объекту определенных свойств и причин активности слитны с собственно познавательными процессами и превалируют над ними. Собственная активность соц. объектов выражается, в частности, в том, что они стремятся создать у субъекта восприятия благоприятное впечатление о себе. Данное явление наблюдается также в соц.-психологич. экспериментах и препятствует объективному исследованию поведения соц. объектов. При восприятии др. человека особое внимание уделяется его позе, выражению лица и выразительным движениям как психологически наиболее информативным признакам. В 70-е гг. начались исследования В.с, в к-рых субъектом восприятия был не только индивид, но и соц. группа. Расширение исследований В.с. привело к выделению трех его основных разновидностей: а) восприятие межличностное - это восприятие отдельным человеком др. человека. Изучается точность и адекватность восприятия людьми друг друга, оценка статуса воспринимаемого, пути формирования первого впечатления о человеке, восприятие взаимоотношений личности в группе. Основными из известных механизмов межличностного восприятия являются: стереотипизация (распространение на воспринимаемую личность устойчивых, стереотипных представлений о членах определенных соц. групп); б) идентификация (психич. отождествление воспринимающего с воспринимаемым индивидом); в) эмпатия (эмоциональное сопереживание, вчувствование в психич. состояние др. человека); рефлексия за другого. В В.с. обнаружен ряд эффектов: а) эффект первичности состоит в том, что для образования представления о человеке важное значение имеет порядок поступления информации о нем: вероятность припоминания первых элементов информации более велика по сравнению со средними, и они зачастую играют решающую роль; б) эффект новизны или недавности: вероятность припоминания последних элементов воспринимаемой информации более высока по сравнению со средними элементами ряда. В процессе В.с. данный эффект проявляется в том, что при оценке знакомого человека наиболее значима более новая информация о нем, тогда как на оценку незнакомого человека большее влияние оказывает первая информация (эффект первичности); в) эффект ореола: влияние первичного впечатления о человеке на восприятие всех его дальнейших поступков. Положительный ореол: если первое впечатление о человеке положительно, тогда все его поступки и черты получают положительную оценку, отрицательные черты не выделяются или вытесняются из сознания воспринимающего. При отрицательном первичном впечатлении (отрицательный ореол) замечаются преимущественно отрицательные черты и поступки человека, а положительные черты или не замечаются, или же недооцениваются. Эти эффекты, участвующие в процессах категоризации соц. объектов, более четко проявляются при недостатке объективной информации о них.


http://mirslovarei.com/content_soc/VOSPRIJATIE-SOCIALNOE-PERCEPCIJA-SOCIALNAJA-6614.html

А вообще вот какая-то курсовая..